Перезахоронение павших воинов, которые погибли, защищая наш родной край от фашистов.

Продолжение. Начало в №№13-15 от 9 февраля 2018 года.
Этот очерк посвящен решительному выбору Александра Николаевича Краснова. Он сделал его в 1968 году, когда военно-краеведческая группа Кондровского педагогического училища официально была переоформлена в поисковый отряд. А перед этим событием красновская «походная братия», ходившая по местам боев даже за пределы Калужской области, встретила на своем пути женщину, которая рассказала им о том, что под городом Вязьма в 1942 году полегла целая армия вместе со своим командиром-генералом. Столько там пропавших без вести захоронили, поболе чем деревьев в лесу…
«Тетушкины слова, словно заноза, запали в душу», – делился Саша своими мыслями. К тому времени он уже немало знал о судьбе 33-й армии. Его поразили человеческие страдания бойцов и командиров, принявших смерть во имя Родины. И он повел своих товарищей-поиско­виков по местам подвига героев-ефре­мовцев. Они вышли на порубежье Калужской и Смоленской областей.
Помню, спросил Александра Николаевича: что заставило начать целенаправленный поиск погибших ефремовцев? Он снял свои очки, молча смотрел в небо. Лицо его будто посерело от какой-то боли. Потом провел ладонью ото лба вниз, стряхнул. Сказал тихо: «Хочу поискать правду гибели 33-й армии и генерала Ефремова. Хочу поискать суровую правду Великой Отечественной войны. Это две мои правды…»
Я подумал, да что подумал, не верилось мне тогда, что эти правды ему по силам. Потом, 18 декабря 1988 года, провожая Сашу в последний путь, я знал: он открыл для себя обе правды.
Это он, ничем не приметный паренек из небольшого городка Кондрово, один из первых в России поставил перед собой цель: воспроизвести основные этапы героического пути и трагической гибели 33-й армии и ее славного командира Михаила Григорьевича Ефремова. Нисколько не преувеличиваю: Саша Краснов и его товарищи по отряду первыми шагнули в огненные события зимы-весны 1942 года, чтобы познать правду о судьбе 33-й армии, о судьбе генерала Ефремова.

Он был связным…

Напомню, Александр Николаевич Краснов с того момента, когда возглавил поисковый отряд, двадцать лет оставался его бессменным руководителем. Известный писатель А.Платонов однажды сказал в одной из своих работ: «Мы все должники родной истории и пользуемся такой жизнью, которую нам завещали мертвые. Мертвым некому довериться, кроме живых». Эту истину, наверное, отчетливее и раньше других осознал Саша Краснов. Очень точно сказал в этой связи его близкий друг – преподаватель Кондровского педагогического училища, Заслуженный учитель России Валерий Корнеевич Ларин:
«Когда я размышляю над тем, что составляло основу его поразительной судьбы, то нахожу один единственный ответ: он был рожден стать связным между поколениями защитников
Отечества, затерянных в огненной круговерти
войны, и поколениями, не познавшими ее ужасов.
Душа его, отзывчивая и ранимая, вместила в себя память о тех, кто страшной весной 1942 года оказался в жестокой вяземской «мясорубке». Тяжелые испытания выпали тогда на долю солдат и офицеров 33-й армии под командованием генерала Ефремова. Истекая кровью, до последнего патрона, до последнего дыхания бились в окружении разобщенные отряды армии. Это были люди особой породы: стойкие, мужественные и убежденные – представители стального поколения. Они отдали свои жизни в очень трудное для Родины время…»
Возможно, произнесу уже избитую фразу, но… С высоты прожитых лет, вспоминая Сашу Краснова, до сих пор не могу объяснить себе: какими невероятными силами (не силой, нет…), именно силами обладал он! Александр Николаевич, окунувшись в судьбы ефремовцев, развернул такую деятельность, какая иному административному аппарату не по силам будет. Он начал с того, что установил связь с советом ветеранов 33-й армии. Его там услышали, поняли. И с этого момента Саша основательно, методично втягивал гвардию ветеранов в поиск правды о ефремовцах, в поиск правды о Великой войне. Под его знамена встали даже те, кто по всяким причинам – объективным и необъективным – старались устранить из своей памяти горечь весны 1942 года, горечь гибели целой армии…
Удивительно, как удалось Саше Краснову
отыскать Ивана Васильевича Якимова? Он был помощником начальника шифровального отдела 33-й армии. Это через его руки проходили почти все приказы, которые связывали командарма Ефремова не только со штабом Западного фронта, но и со ставкой Верховного главнокомандующего. Иван Васильевич Якимов прошел через ад, остался цел, тихо и скромно жил в глубинке в Тамбовской области.
Александр Николаевич буквально уцепился за Якимова, понимал: он очень многое знает, в памяти держит малоизвестные детали сражения 33-й армии. Саша Краснов не скрывал того, что в его характере присутствуют одержимость и настойчивость. Эти черты помогли ему изрядно встряхнуть Якимова. Он убедил его взяться за военные мемуары. Стали активно переписываться. Оба проявляли горячее желание дойти во всем до сути. И, как говорится, «слух пошел по всей Руси великой». Дошел до тех, кого активность Краснова и Якимова раздражала. Оказалось, что кое-кому нежелателен был поиск правды о гибели армии генерала Ефремова.
В эту «тему» попытался вникнуть Валерий Корнеевич Ларин. Однажды он мне рассказал: «Не раз уже Саше деликатно предлагали переориентироваться на исследование какой-либо победной операции Великой Отечественной войны. Дело доходило до прямых угроз, создавали всевозможные помехи при организации очередного похода в поиск». Кому-то, как признавался сам Александр Николаевич, «ворошение прошлого было очень нежелательным…»
Бывший помощник начальника шифровального отдела 33-й армии – опытный службист. Знал, что происходило, если давили даже на высокие чины, а тут какой-то парнишка замахнулся на то, к чему прикасаться не следовало. Конечно, свои мысли по этому поводу он Саше высказал в одном из своих писем. Беспокоился за судьбу необычного парня. Однажды даже упрекнул его в излишней безрассудности и фанатизме. Только Саша был непреклонен. Сдаваться – не в его характере, не пасовал перед трудностями. Вот что отвечал он Якимову по поводу высказанного о нем беспокойства:
«Здравствуйте, дорогой Иван Васильевич! Внимательно прочитал слова сочувствия в свой адрес. Не согласен с тем, что некоторые мои действия носят фанатичный характер… Конечно, было бы гораздо проще жить, не вешая на шею поисковые работы. Но надо же кому-то этим заниматься. А насчет ущерба здоровью… Ну, истреплю я когда-то нервишки, а кто их не треплет? В очереди за импортными тряпками люди тоже треплют нервы».
Чувствуете, это убеждение человека, который осознанно считает себя бойцом поискового фронта. Масштабы поискового фронта расширялись с каждым месяцем, с каждым годом. Совет ветеранов 33-й армии способствовал тому, что в адрес поискового отряда Краснова поток писем стал возрастать. Писали оставшиеся в живых ефремовцы. В отряде формировался архив. Для Саши он представлял собой великую ценность. Особое место в нем занимали письма ответственного секретаря совета ветеранов 329-й стрелковой дивизии Алексея Антоновича Кожаринова. Его воспоминания о боевых операциях дивизии, действовавшей в составе 33-й армии, представляли немалую ценность. Изучая их, Саша сопоставлял факты, анализировал документы, воспоминания очевидцев.
Как-то Юра Лесик принес мне на подпись запрос в какой-то военный комиссариат. Сделать это попросил нас Саша Краснов. Мы помогали ему вести переписку с его корреспондентами. Разговорились:
– Вот понять не могу, – говорил Юра, – откуда это всё у него? Ведь по сути он разворошил такие проблемы, которые знают высшие военные чины, но не прикасаются к ним. По той же 33-й армии… Он уже и особое личное мнение выработал, собственное видение случившегося имеет.
Однажды Саша принес в редакцию снимок, который был сделан на месте гибели генерала М.Г.Ефремова. Вместе с Красновым там была и писательница Ю.Б.Капусто. Я о ней расскажу позже. Юра вопрос задает:
– Александр Николаевич, а ты уверен в том, что именно на этом месте погиб командующий армии?
– Нет. Это предполагаемое место, подчеркиваю – предполагаемое. Чтобы дать точный ответ, нужно много раз проверить, сопоставить факты…
Не могу сказать, что мне часто удавалось общаться с Александром Николаевичем Красновым. Обычно наши встречи были связаны с деятельностью поискового отряда: подготовка публикаций в газете, переписка с родными поднятых из небытия солдат, запросы… Но я никогда не видел, чтобы Саша пребывал в каком-нибудь безделье. Напротив, создавалось впечатление, что работает он круглосуточно.
«А что делать? – говорил он однажды. – Надо и факты перепроверить, и мемуары видных военачальников почитать, дневники и карты полевые изучить… Поиск тогда дает результат, когда доведёшь его до уровня точной науки».
Да-да, не шучу, так оно и есть. Вот эпизод, подтверждающий вывод, сделанный Сашей.
В 1972 году отряд Краснова работал в районе деревни Нижняя Тарасовка. Саша встретил там местную жительницу Прасковью Сергеевну Буданову. Она оказалась свидетельницей неудавшегося прорыва из окружения большой группы ефремовцев 15 апреля 1942 года. Прасковья Сергеевна подробно рассказала о героической гибели наших солдат и офицеров. Павших воинов спешно присыпали землёй и получилось братское захоронение. Там и лежали герои 30 лет. Саша признавался потом, у него сердце заболело, когда узнал, что местные власти, чтобы не обременять себя обустройством захоронения, распорядились закидать его полусгнившими деревьями.
Краснов сообщил об итогах поиска генералу Кирилову, причастному к истории ефремовцев. Подробно передал ему рассказ Прасковьи Сергеевны о событиях в Нижней Тарасовке, поделился и своими выводами. Он писал генералу:
«Для проверки этих фактов в районе лесного отвала было сделано подробное вскрытие грунта на глубине 20-40 сантиметров. Нами были обнаружены останки солдат и офицеров Красной армии. Из содержания одного солдатского медальона удалось узнать имя погибшего. Это Евсей Климанович Фирсов, уроженец Сталинградской области. Вполне вероятно, что бои вела та группировка, где был и сам Ефремов. Из земли были извлечены останки 32 воинов, из них – 7 офицеров».
Саша записывал наиболее значительные для себя эпизоды. Один из них воспроизведу.
Некоторые старожилы неодобрительно относились к ритуалу перезахоронения воинов, останки которых красновцы поднимали из небытия. Как-то раз подошла к Саше старушка и тихонько так проговорила: «Зачем тревожите прах покойников? Грех будет на вас».
«Мне трудно было переубедить её, – записал Саша в дневнике, – да и вряд ли удалось бы сделать в ту минуту». Но на следующий день во время раскопок эта же старушка прошла мимо работающих студентов педучилища. Они как раз нашли медальон, и Саша держал его в своих руках, как великую ценность. И остановил бабушку, показал ей его, рассказал, что значит он для родных погибшего воина, считавшегося без вести пропавшим. Старушка молча все выслушала, потом перекрестилась, сказала: «Ну, спасибо, сынок, я сегодня свечку поставлю и за тебя, и за него».
Александр Сидоренков.
(Продолжение следует.)