К 300-летию Полотняно-Заводской мануфактуры
За свою многолетнюю творческую жизнь я написал не одну сотню очерков, статей, корреспонденций, репортажей о замечательных людях нашего славного края. Многие герои моих публикаций жили в XIX-XX веках. Нередко вспоминаю их мысленно, а бывает перечитываю то, что писал о них когда-то. И каждый раз возникает понимание того, что в то время не разглядел главного ответа на вопросы: ради чего они жили, работали, что двигало их устремления в будущее? С высоты XXI века пытаюсь найти ответы на них.
В 2018 году Полотняно-Заводская мануфактура, жители славного одноименного поселка будут отмечать 300-летие со дня ее основания. Сейчас идет активная подготовка к этому событию российского масштаба. А разве это не повод вспомнить и оживить тех, кто принес в свое время широкую известность и «бабушке» бумажных фабрик России – Полотняно-Заводской мануфактуре, и поселку, где она родилась. Эту историю в конце 60-х годов прошлого столетия рассказала мне сама героиня. Я был в гостях у Варвары Петровны Щепачевой (в девичестве Кобозева). В это время была уже известна как первая сеточница, руководитель первой женской бригады бумагоделов. До Варвары Петровны подобных примеров в целлюлозно-бумажной отрасли страны не было…
Мы сидели за кухонным столом. Пили чай. Варвара Петровна знатно его заваривала. В расписное блюдечко налила мед. Рассказывала просто, без натяга, с улыбкой:
– Девчонки в Полотняном в наше время бойкие были, страсть какие… Я, как в школе отучилась, в ФЗУ пошла (фабрично-заводское ученичество). Как-то захотелось на производство. Получила специальность прессовщицы. Мне нравилось. Бумажная машина огромная, жаркая, шумная. И я рядом. Порой, казалось, сама ей управляю… И ловила себя на мысли: вот бы стать сеточницей! Прессовщица из меня получилась хорошая. Сами сеточники хвалили.
Дальше события развивались, как говорится, по прямой. По вечерам, когда не ходили в смену, гуляла с подругами. Бродили по Пушкинской аллее, дурачились. Молодость же! А мысль –
в сеточницы, почти не отвязывалась.
Варя размышляла: может, девчонкам рассказать. Как они воспримут ее думку? И однажды выпалила:
– А я хочу сеточницей стать. Собраться бы нам в одну бригаду, все в одну смену ходить будем.
– Варька, ты что сдурела? – удивилась Нина Козлова. – Кто тебя к сетке допустит? Старики говорят, что сама бумажная машина женщину не потерпит.
Зина Евстегнеева поддержала Варю.
– Мужики придумывают про женщин-то. Давай, Варька, хватайся за сетку!
Девушки от души хохотали, не ведая того, что станут первыми в стране. Что с Варей происходило дальше, она и сама себе объяснить не могла.
– Будто заболела я бумажной машиной, – рассказывала она мне. – Лезет и лезет в голову одна и та же мысль: сеточница Варя Кобозева. Настроение во мне переменилось, смеяться перестала. Девчонки отчитывать уже принялись. «Хватит тебе маяться-то. Женское ли дело у сетки стоять. Где это видано? Уймись, Варька!»
Но Варя Кобозева ничего уже не могла с собой поделать. Девушка отдавала себе отчет, что специальность прессовщицы – это вовсе не пропуск к специальности. Сеточник – руководитель бригады бумажников. Дорогу сюда открывают только знания всех процессов бумажного производства.
Но остановить Варю было невозможно. Наступил день, когда по Полотняно-Заводской бумажной фабрике был издан приказ о назначении Варвары Петровны Кобозевой на должность сеточника бумагоделательной машины.
– Я долго колебалась: брать бригаду или нет? И не то что боялась дела, а как-то сомневалась… А нужна ли вообще на нашей фабрике баба-сеточник? Об этом думала.
О задумке Варвары Кобозевой на фабрике заговорили уже в открытую. «Заносит девку», – высказывались одни. Очень серьезно отнеслись к желанию Вари специалисты бумажного производства, в фабричной администрации. Отступать уже было некуда. Понимала: откажется от задуманного – засмеют в поселке. Бригаду Варя собрала желаемую. Вошли в нее все подружки.
– Ох, и тяжко нам приходилось, – вспоминала она. – И я на ходу училась управлять бумагоделательной машиной, и они своим специальностям. Случались такие срывы, что в критическую минуту прямо-таки вслух кричали: «За свое ли дело взялись?»
Могла бы первая в Советском Союзе женская бригада бумажниц и не состояться. Но выстояла! Потому как рядом были старейшие мастера-бумажники. Плечи свои девчатам подставили. Помогли, ободрили, похвалили.
– До сих пор Бога молю за подружек моих. Поверили мне, сами раскрылись в мастерстве своем, – призналась Варвара Петровна.
Я наслаждался душистым чаем. Слушал ее рассказ. И вдруг неожиданно для себя спросил:
– Наверное, устали, ведь с юных лет у бумагоделательной машины?
Она в ответ:
– От своей журналистики устаешь?
– Как же можно, – смутился я, – это на всю жизнь…
– Вот то-то и оно. На всю жизнь… Пей чай-то, медком угощайся. А я расскажу, как в бригаду Иван Пронин приходил.
Историю эту я записал, и впоследствии она вошла в мою книгу «Полотняный Завод». Сегодня перескажу ее буквально со слов Варвары Петровны. К этому времени она уже носила фамилию мужа – Щепачева.
С Иваном Константиновичем Прониным она не была знакома. Однако знала, что он сеточник на Кондровской бумажной фабрике, что его почитали как непревзойденного мастера. А когда сообщили газеты о том, что встал он во главе стахановского движения бумажников страны, которому и название дали –
«Пронинское», очень хотела поговорить с ним, поучиться у него. Однажды Москва по радио сказала добрые слова о всесоюзном рекорде бумажника Ивана Константиновича Пронина. Все так круто заварилось. За ним пошли и бумажники Полотняно-Заводской фабрики. Бригаду Вари Щепачевой втянуло в сумасшедшую воронку соревнования за рост производительности устаревших, отживших свой срок бумагоделательных машин.
Ивана Константиновича Пронина превратили во всероссийского мастера-наставника бумажников. Как-то ему сообщили, что на Полотняно-Заводской фабрике сеточником работает молоденькая женщина. Встопорщил старый мастер свои знаменитые усы. «Это как
же, – говорит, – на эдакое решились? Женщина у бумажной машины – все равно как баба на корабле: без беды не бывает. Не принято ведь такое». А у самого сердце радостно забилось: идет пронинское движение, наступает. Вон ведь и женская бригада появилась. Решил побывать в Заводах, поглядеть на нее.
И вот Иван Пронин на Полотняно-Заводской бумажной фабрике. По тем временам – фигура! Директор на чай приглашает, а старик просит проводить туда, где та самая Варя бригадой командует… Топает по цеховым переходам Иван Константинович Пронин. Шум, душно, сумрачно. Яркого сияния электрических лампочек в те времена цехам не хватало. Думает: «Ишь ты! Женский пол, а буммашина терпит. Новое время многое старое разрушает». Остановился у бумагоделательной машины, кричит:
– Ну, где бригадир, показывайте!
– Это я…
Повернулся Иван Константинович, смотрит: молоденькая, глазастая, любопытная.
– И что же, красавица ты этакая, вся бригада твоя – девчачья?
– Вся, – смеётся Варя.
Ходил Иван Пронин, смотрел, слушал, усы теребил… Знал старый бумагодел, что во всей стране ни на одной бумажной фабрике, даже на Балахнинском комбинате, недавно построенном и где работал сеточником его сын Павел, ничего подобного не было. Женщина – сеточник! Молодайки у роллов, у пресса, у сушки. Вместе с девчатами отстоял он у машины до конца смены. Когда собрались в подсобке, где было потише, Иван Константинович, обычно «жадный» на похвалу, заговорил:
– Ай, молодцы! Вы сами не понимаете, какие же вы молодцы! – и повторил. – Во всей Советской бумажной промышленности нет такой другой бригады, как ваша.
Встреча с Иваном Константиновичем вдохновила Варю на настоящий подвиг. Однажды, перед самой сменой, собрала девчат в подсобке, дверь прикрыла, чтобы никто не слышал, о чем хотела сказать подругам:
– Сегодня прибавлять скорость машины будем, как дядя Иван советовал.
– Ты что, Варюха,– загомонили девчата.– А ежели она не выдержит, старушка же… Вот наворочаем-то! Ещё и под суд пойдем.
– Господи, на что замахивается, – кто-то тихо то ли сказал, то ли спросил…
– Ни на что не замахиваюсь, – твердо сказала Варя. – Будем повторять то, что дядя Иван уже сделал.
В голосе её звучал металл. Все примолкли. Стояла тишина. Наконец, Нина Козлова, рассудительная, от природы умница, сказала:
– Ты, Варя, сейчас же в управление, предупреди директора фабрики, или кого там… Не спорь. Предупреди и всё. Бригада, мол, переходит на пронинский метод.
Варвара Петровна рассказывала, что «до чертиков» боялась прибавлять скорость машины. Долго не отходила от реостата. Машина шла ровно, без надрыва. Простым глазом замечала, что бумажное полотно быстрее двигается, чем прежде.
– Я ещё малость скорость прибавила, – вспоминала она те мгновения, переживала их будто заново. – Машина послушно приняла мою волю.
В ту смену норму мы перевыполнили. Девчата отошли от напряжения. Говорили, перебивая друг друга: «Можем, а девчонки? Ещё как можем!»
– А Иван Константинович узнал о вашем трудовом подвиге? – спросил я.
Варвара Петровна потеплевшим голосом ответила:
– Конечно, и похвалил за смелость. Впоследствии следил за тем, как работали, помогал советами, конкретные предложения вносил. Поздравил, когда нам присвоили почетное звание «Стахановская бригада».
Варвара Петровна Щепачева (Кобозева) и коллектив её женской бригады добивались выдающихся результатов, участвуя в трудовом соревновании на самом высоком уровне. Она была удостоена ордена Трудового Красного Знамени. Её сподвижница Нина Козлова тоже стала сеточницей. Полотнянозаводцы выдвинули её кандидатом в депутаты Верховного Совета РСФСР, и она представляла в этом высшем республиканском органе власти интересы избирателей Калужской области.
Однажды встречался я с Варварой Петровной (когда она была уже пенсионеркой) на празднике, посвященном трудовым династиям Полотняного Завода. Ей уже было почти девяносто. Сидели с ней рядком в поселковом клубе. Она радовалась, как чествовали тружеников-ветеранов. Помню, тихо сказала тогда будто мне, будто самой себе: «Буду и я жить, пока будут обо мне помнить». Мы попрощались…
Варенька Кобозева-Щепачева первая среди первых покинула этот мир, когда ей было уже девяносто четыре. Увековечить бы полотнянозаводцам её память и память других выдающихся жен­щин-бумаж­ниц. Как? На этот мой вопрос ответ могут дать органы местного самоуправления поселка Полотняный Завод, администрация и коллектив «Полотняно-Заводской мануфактуры», которой в будущем году исполнится 300 лет. Да и сами жители поселка…
Александр СИДОРЕНКОВ.